Неточные совпадения
Другой приказ: «Коровушки
Вчера гнались до солнышка
Близ барского двора
И так мычали, глупые,
Что разбудили барина, —
Так
пастухам приказано
Впредь унимать
коров!»
Опять смеется вотчина.
Гуси,
коровы, козы давно уже были пригнаны, и самая пыль от них уже давно улеглась, и
пастухи, пригнавшие их, стояли у ворот, ожидая крынки молока и приглашенья к ухе.
Встает заря во мгле холодной;
На нивах шум работ умолк;
С своей волчихою голодной
Выходит на дорогу волк;
Его почуя, конь дорожный
Храпит — и путник осторожный
Несется в гору во весь дух;
На утренней заре
пастухНе гонит уж
коров из хлева,
И в час полуденный в кружок
Их не зовет его рожок;
В избушке распевая, дева
Прядет, и, зимних друг ночей,
Трещит лучинка перед ней.
Ежели в дом его взять, заставить помогать Конону, так смотреть на него противно, да он, пожалуй, еще озорство какое-нибудь сделает; ежели в помощники к
пастуху определить, так он и там что-нибудь напакостит: либо стадо распустит, либо
коров выдаивать будет.
Она попросилась к
пастуху, чтобы пустил ее
коров стеречь, но
пастух прогнал.
О финских песнях знаю мало. Мальчики-пастухи что-то поют, но тоскливое и всё на один и тот же мотив. Может быть, это такие же песни, как у их соплеменников, вотяков, которые, увидев забор, поют (вотяки, по крайней мере, русским языком щеголяют): «Ах, забёр!», увидав
корову — поют: «Ах
корова!» Впрочем, одну финскую песнь мне перевели. Вот она...
На дворе закопошились: кухарка выгнала за ворота
корову, послышав, что
пастух трубит...
Пастух гнал по улице стадо; бабы, растрепанные, заспанные, бежали, с прутьями в руках, за
коровами, которые останавливались везде, где замечались признаки какой-нибудь растительности.
Старик задумался. Тонкие струйки вакштафного дыма, вылетая из-под его седых усов и разносясь по воздуху, окрашивались янтарною пронизью взошедшего солнца; куры слетели с насестей и, выйдя из закутки, отряхивались и чистили перья. Вот на мосту заиграл в липовую дудку
пастух; на берегу зазвенели о водонос пустые ведра на плечах босой бабы; замычали
коровы, и собственная работница протопопа, крестя зевающий рот, погнала за ворота хворостиной коровку; канарейка трещит на окне, и день во всем сиянии.
…Каждый день, на восходе солнца, когда
пастух, собирая стадо, заунывно наигрывал на длинной берестяной трубе, — за рекою начинался стук топоров, и обыватели, выгоняя на улицу
коров, овец, усмешливо говорили друг другу...
Панька, разноглазый мужик с выцветшими волосами, был подпаском у
пастуха, и, кроме общей пастушьей должности, он еще гонял по утрам на росу перекрещиванских
коров. В одно из таких ранних своих занятий он и подсмотрел все дело, которое вознесло Голована на верх величия народного.
Слышится хлопанье бича… По отлогому берегу к водовою лениво плетется стадо, гонимое
пастухом Ефимом.
Пастух, дряхлый старик с одним глазом и покривившимся ртом, идет, понуря голову, и глядит себе под ноги. Первыми подходят к воде овцы, за ними лошади, за лошадьми
коровы.
Мыслей к нему приходило много, и иногда очень живых и интересных, но не сплетались они в одну крепкую, длинную нить, а бродили в голове, словно
коровы без
пастуха.
Вечер настал, и родились вечерние звуки. Где-то под Орешневом засвистели
пастухи на дудках, за прудами звякали тонкие колокольцы — гнали
коров. Вечером вдали пророкотало несколько раз — на учебной стрельбе в красноармейских лагерях.
Когда чаща поредела и елки уже мешались с молодой березой, Мелитон увидел стадо. Спутанные лошади,
коровы и овцы бродили между кустов и, потрескивая сучьями, обнюхивали лесную траву. На опушке, прислонившись к мокрой березке, стоял старик
пастух, тощий, в рваной сермяге и без шапки. Он глядел в землю, о чем-то думал и играл на свирели, по-видимому, машинально.
Пастух вздохнул и, как бы желая прекратить неприятный разговор, отошел от березы и стал считать глазами
коров.
Только один
пастух, «косолапый Фонька», имел право «вызывать на дудке», но и его самодельная липовая дудка, вызывая
коров, издавала слишком унылые и неприятные звуки: это заметили, должно быть, сами
коровы и не шли на вызов косолапого Фоньки, потому что он уже давно их обманывал и выгонял их на поле, на котором им нечего было взять.
Особая деревенская тишина обволакивала его. Звук трубы делал ее еще ощутительнее.
Пастух играл совсем так, как бывало в селе Кладенце, когда надо было выгонять
корову.
Крестьяне доделывают постройки, возят навоз, скотина голодает на высохшем пару, ожидая отавы.
Коровы и телята зыкаются с поднятыми крючковато хвостами, бегают от
пастухов со стойла. Ребята стерегут лошадей по дорогам и обрезам. Бабы таскают из леса мешки травы, девки и девочки вперегонку друг с другом ползают между кустов по срубленному лесу, собирают ягоды и носят продавать дачникам.